Выспа на балоце

 Район водораздела Балтийского и Черного морей с прилегающими озёрами и речками пока малоизучен, хранит множество тайн. Неизвестно, например, происхождение Кронштадского урочища на северной оконечности озера Береща. Ещё на довоенных картах (1936 г.) обозначен такой населённый пункт с двумя маленькими квадратиками на береговой возвышенности. Квадратики — это дома, постройки.

Кто там жил и как образовалось поселение, вопрос, конечно, интересный. Но ещё интереснее, откуда это название — Кронштадт — в глухом болотистом месте Витебщины?

 Можно предположить, что поселение возникло ещё до строительства Березинской системы. Во-первых, само происхождение слова — не славянское. Stadt — это город. А Kron в переводе с немецкого и шведского — корона, с норвежского — хронический, что можно интерпретировать как наследственный, давний, древний.

 Есть ли тут какая-то связь с петербургским Кронштадтом?

 Российский Кронштадт первоначально назывался Кроншлот (с нидерландского — коронный замок). Однако не голландцы его основали. Так назвали остров Котлин, на котором Меншиков в 1703 году построил одноименный форт. Чуть позже по инициативе самого Петра Первого заложили крепость, которая получила название Кронштадт, что соответствовало понятию «укреплённый город».

 Во всяком случае, слово было заимствовано русскими. Но у кого? У берещанского Кронштадта? Предположение не столь фантастическое, если углубиться немного в историю и рассмотреть с тех позиций значение Березинского торгового пути. Я уже сказал, что белорусский Кронштадт находился практически на единственном возвышенном береговом месте Берещи, недалеко от речки Оконицы, которая связывала два соседних озера (вышеназванное и Оконское) и была в отдалённые времена судоходной. Наверняка при Кронштадте существовала некая гавань, где могли укрыться от непогоды небольшие суда.

 Если посмотреть на карту, просматриваются очертания небольшой бухты. Туда могли причаливать купцы, чтобы передохнуть, перекусить, обсушиться. Не забывайте, что это была последняя, или первая, смотря с какой стороны смотреть, остановка перед спуском (или подъёмом) по «волоку» — водоразделу. Кстати, Береща, судя по данным 1586 года, произносилась как Берестыча. Стыч… Сток? Исток? Берет исток? То есть, перевалив через водораздел, гребцы просто «стекали» по течению в сторону Лепеля, далее — в Двину, на Север. Кстати, по данным той же Галины Рудаковой, у них Северная Двина произносилась как ДвИна — с ударением на первом слоге.

 Значит, в Кронштадте мог находиться как бы срединный пункт отстоя накануне длинного, очень длинного, перехода. Возможно, здесь был также своего рода сборный пункт. Вспомним вышеприведенное высказывание из ревизии 1586 года: «через волок, сгрузив струги, перетаскивали…» То есть, пока суда протаскивали по заболоченной местности, примыкающей к Кронштадскому урочищу, грузы, возможно, доставлялись конной тягой по дороге с Воловой Горы в Кронштадт. Сюда могли, кстати, подтягиваться местные купцы, чтобы получить доставленный товар.

 Вполне возможно, что это было укреплённое селение, где могли укрыться торговцы от нападений. Кронштадт занимал практически неуязвимую позицию с суши, так как был отрезан с северо-востока глубокой речкой Оконицей, с юга и севера — озёрами, а с запада — болотистой местностью.

 Откроем «Историю Беларуси». На картах ХVI столетия увидим, что по маршруту Березинского торгового пути как раз на участке Берещи проходила граница двух воеводств — Полоцкого и Витебского. Туда входил Оршанский повет. Далее читаем: «Повет стал пограничным и неоднократно был театром военных действий…» Точно так же характеризуется и Полоцкое воеводство тех лет. Поэтому вполне допустимо рассматривать Кронштадт на границе двух воеводств как крепостное укрепление.

 Как известно, Российская империя присоединила район водораздела в 1793 году, и сразу же, по указанию императора Павла, началось строительство канала. Если рассматривать появление Кронштадта именно в это время, то возникает вопрос: а нужен ли был России «укреплённый город» на торговом канале? От кого обороняться? Если петербургский Кронштадт выполнял роль форпоста на северных рубежах России, то здесь после третьего раздела Речи Посполитой рубежи Российской империи отодвинулись аж до Берестья (нынешнего Бреста). Швеция была очень далеко и не могла угрожать, а Польша была разделена.

 Откуда Пётр Первый взял слово «Кронштадт», чтобы обозначить им остров Котлин? Выскажу ещё одно невероятное предположение, имеющее, однако, историческую подоплёку. Как известно, Пётр Первый был участником Северной войны со Швецией в 1700 — 1721 годах. Значительная часть военных действий протекала на территории Беларуси, куда ворвались шведские войска. На картах обозначены маршруты движения войск Петра Первого. Один из них проходил из Полоцка на Вильнюс. Кто знает, может, именно по рекам и озёрам Лепельщины передвигались петровские галеры… Недаром на старом гербе Полоцка изображен корабль.

 Нет, ставить точку пока рано. Пусть выскажутся по этому поводу учёные-историки. Летом в Берещу ожидается десант археологов из Минска. Подождём их выводов.

В. АзАрЁнок.

 Навейшая карта-кіламетроўка 2008 года надпісам “ур. Кронштадт” ахоплі­вае ўвесь леса-балотны масіў паміж Воканам і возерам Бярэшча. Як адшукаць там былы фарпост Кранштат? Для таго знайшлі ў інтэрнэце карту-паўкіламетроўку 1939 года. Там канкрэтна за нейкіх чвэрць кіламетра ад Бярэшчы пазначана выспа з дзвюма пабудовамі, аточаная вянком хмызняковых зараснікаў і балотам. Пазначана і яе вышыня — 152,1 метра над узроўнем мора (для параўнання: за мостам над ракой Свя­дзіца ў вёсцы Вілы ўказана вышыня 155,1 метра). Чамусьці і населены пункт на рускай мове напісаны без літары “т” на канцы — “Кронштад”.

 І так, як гаворыцца, ногі ў рукі і наперад. Ад ускрайку зарэчнага Вокана да патрэбнага нам пункта кіламетры са два-тры. Слаба накатаная дарога нырае ў лес. Праз некалькі соцень метраў спыняе дождж з гарачага неба. Хаваемся пад шатамі хваін. Намазваемся трыма відамі рэпелентаў ад хмары камароў і сляпнёў.

 Выходзім на поле ў некалькі гектараў.  Ад воканцаў Валодзі і Зіны Мірановічаў ведаем, што палявую выспу засяваў збожжам лясгас на корм звярам. Цяпер там папар. На самым высокім месцы цягнецца ў неба вышка з байніцамі для палявання на дзікую жывёлу. З яе добра бачныя тры вышкі мабільнай сувязі ля вёскі Чарні­цы. Гэта ўжо за Бярэшчай. Яны пацвярджаюць выбраны кірунак. Трава — па пояс, балота — па калена, лісцёвыя зараснікі — сцяной.

  Узялі лявей і мужна рынуліся ў балота. У гумовых ботах па такіх ландшафтах не хо­дзяць. Адзіна прымальны абутак — кеды, яшчэ лепей — паўкеды.

  І вось яна, выспа! Даўжыня — сотні з паўтара метраў, шырыня — да сотні. Не падманвала старая карта — больш за дзве хаты тут не стане. І гэта Кранштат? А дзе агароды былі? З чаго жылі тут людзі? Хіба што з купецкай ды бурлацкай платы за пастой.

 Тры сасны пасяліліся на краі выспы. Дзве з іх дзікі прыстасавалі пад чуханы — чухаюцца аб садраныя шчэццю да смалы ствалы, чым прылепліваюць да жывіцы паразітаў са скуры.

 — Чаму шчацінне прыклеена на ўзроўні чалавечага росту? — пытаецца Скалаброд. — Мо гэта ласі чухаліся?

 — Не, — адказваю. — Дзікі станавіліся на заднія ногі ды церлі аб смаловыя ствалы каркі і шыі.

 Яшчэ тры сасны па­асобку растуць на самым ускрайку выспы. Прыкладна столькі па перыметры сушы і бяроз. Некалькі маладых дубкоў. Сам жа востраў лысы. Толькі мяцёлкі ліса­хвосту дружна занялі цэнтр. Дрэвы ж спрабуюць прабіцца з зямлі, аднак на паўметровай вышыні робяцца каржакаватымі, спыняюць рост, засыхаюць. Чарговая загадка прыроды.

 Спрабую прабіцца да возера. Пад нагамі — балота, над галавой — тоны дажджавой вады ў гушчэзных лісцёвых зарасніках. Адзенне хутка прамакае наскрозь. Балота і зараснік робяцца зусім непраходнымі. Шлях адзін — назад.

 Пад соснамі самае чыстае месца. Аднак палатку ставіць там не рашаемся — баімся ўдару маланкі па дрэвах. Асталёўваемся пасярэдзіне выспы ў зарасніку лісахвосту.

 Толькі абсталявалі бівак. Дождж спыняецца. Вызірае сонца. Але яно прыносіць мала радасці, бо настрой азмрочваюць мокрыя адзенне і абутак. Але ж трэба вячэраць.

 Распальваю вогнішча ў выкапанай дзікамі яміне. Яно надта вялікае для скварання сала, затое ў створанай гарачыні не так камары і сляпні кусаюць.

  Раніцай зноў распалілі вогнішча, каб уратавацца ад камароў. Паходнай рыдлёўкай зрабілі шурфы. Адразу знайшлі попел на такой глыбіні, што вынікам пажару ён не мог быць. Значыць, культурны пласт зямлі тут. Значыць, мы сапраўды ў Кранштаце. Праўда, больш культурнага пласту не знайшлі. Кітайская рыдлёўка сагнулася і часта зрывалася з фіксатара. Аднак дастаткова і аднаго доказу правільнасці нашага знаходжання.

 Уладзімір ШУШКЕВІЧ,

краязнавец.

 На здымку: вячэра ў Кранштаце.

Фота аўтара.