Замыслы и реальность кровавых событий

Немецкий военачальник ехал по дороге к древнему Полоцку. События четырехсотлетней давности разворачивались именно в этом направлении. Во времена Ивана Грозного полоцкая земля становилась ареной ожесточенных сражений. Русский царь, считавший земли по Березине исконно восточными (со времен Мономаха), на протяжении 16 лет удерживал массив за Двиной в составе своего царства, не позволяя литовскому королю распространить западное влияние. Только по инициативе Габсбургов, с помощью иностранных наймитов и образования союзного государства (Речи Посполитой), королю удалось вытеснить стрельцов за пределы полоцких земель. Таким образом, на протяжении двухсот лет Полоцк управлялся из Вильно, пока Екатерина Великая, русская императрица с прусскими корнями, по договоренности с австро-венгерскими властителями, не разделила Великое княжество Литовское, чтобы связать юг и север единой нитью водных сообщений. Речь Посполитая пала…
А Герман Гот был во власти фюрера, который нацеливал страны покоренной Европы на азиатские просторы. По замыслу немецких стратегов первой должна была пасть Москва, претендовавшая на роль вершительницы судеб народов под знаменем социализма.
22 июня 1941 года нацистские полчища пересекли восточную границу по всему фронту. Герман Гот вел центральную группировку железной армады. Вначале интервенция складывалась удачно. Уже на четвертый день немецкие передовые части вышли к левому берегу Западной Двины. С противоположной стороны Готу протягивал руку взаимопомощи друг Манштейн, наступавший с рижского направления. Гот отдавал ему должное, записывая в дневнике: «56-й танковый корпус… в результате быстрых и решительных действий 26 июня захватил неповрежденным мост через Западную Двину в Даугавпилсе, а 27 июня овладел еще одной переправой выше по течению реки».
«Выше по течению реки» была Дрисса — последний значительный объект правобережья вблизи Полоцка. Военачальники переговаривались друг с другом по рациям и хвастались достижениями. За спиной Гота оставались поверженный Вильнюс и окруженный Минск. Теперь — третья скорость, и на всех парах к столице Советского государства!
Уроки
исторических хроник
Чем глубже вчитываешься в исторические хроники прошедшей войны, тем чаще задаешься справедливым вопросом: как могло советское командование не предвидеть последствий своего плана? Зачем надо было стягивать войска в приграничные районы, оголяя пространство за спиной? Тем более, что подобный прецедент уже был в начале Первой мировой войны, в 1914-м. Нерасчетливо выдвинутые вперед царские войска были окружены и уничтожены. И теперь советские войска оказались отрезанными. Мощный гитлеровский напор раздробил нацеленные на запад части, и Красная армия отходила.
Если ехать по современной асфальтированной трассе из Минска на север, то вслед за каскадом голубых озер, ближе к Полоцку, находится деревенька Гомель. Есть что-то общее здесь с Полесским областным центром — и там и тут очень много воды. Деревушка Гомель встала на рубеже Ушачской низменности, за рекой Дива, связавшей каскад голубых озер. Сразу за ней — крутой подъем, как ледниковый барьер. Возвышенность вздыбилась на фоне голубого окоема, а склоны, словно улитки, облеплены артефактами минувшей войны — противотанковыми «ежами». Тут еще в Ливонскую войну строились крепости. Артефакты — бывший пункт бетонного укрепрайона, заложенного на заре Советской власти, когда мирная граница Советского Союза по договору с Польшей проходила невдалеке. Цепь подобных сооружений полукольцом охватывала подступы к Полоцку.
Присмотритесь к снимкам, выложенным в интернете современными поисковиками-исследователями, изучавшими остатки былой фортификации. На них следы от прямых попаданий снарядов и пуль. Двадцать дней Полоцк держался. На глазах развенчивался миф о несокрушимости немецкой армии. Как и в случае с Брестской крепостью, вермахт столкнулся с непреодолимым упорством защитников полоцких рубежей.
Командовал оборонительными отрядами генерал-майор Алексей Зыгин. Дивизия, спешно выдвинутая с Урала, успела занять ДОТы и ДЗОТы, оставленные при сталинском плане расширения границ. Зыгин был опытным воином. Служил в царской армии, за что едва не расстался с жизнью, как и большинство старых офицеров, осудивших безрассудную политику Верховного. В биографии комбрига с 1938-го по 1939-й — перерыв, он был арестован и содержался в сталинском застенке. Вышел, когда Виссарион Иосифович понял: без участия старых кадров не обойтись. Слишком много жизней будет загублено при столкновении с опасным врагом. И кто тогда ответит перед народом?
А Зыгин защищал Отечество, понимал: Двина — ворота в бескрайние российские просторы.
Столкнувшись с невероятной бескомпромиссностью и не находя вариантов прорваться, Герман Гот так резюмировал: «…Корпус получил приказ остановиться». Наступление возобновилось только второго июля. Что же происходило в промежутке этих четырех-пяти дней передышки? Вопрос, к сожалению, повисает в воздухе, ибо до сих пор досконально не изученный. Генерал-полковник Герман Гот ссылается на Гитлера. Якобы он получил из Берлина приказ не торопиться, а подтянуть резервы, так как они оставались под Минском, скованные потребностью «разгружать котлы».
ВЫНУЖДЕННЫЙ МАНЕВР
…Враг заметался. Части Германа Гота, наткнувшись на упорное сопротивление, обнаружились совсем в другой стороне — под Борисовом. Однако и там русский солдат распрямлял спину, вставая во весь рост. Вот выписка из характеристики на полковника Василия Даниловича Шилова, осваивавшего артиллерийскую науку еще в 1909-м: «Задержал выход танков противника на наши войска, особенно на фронте Первой мотострелковой Московской дивизии». Первая пролетарская мотострелковая дивизия также отразила первый удар.
А теперь еще один исторический экскурс. Между Березиной и Западной Двиной лежала историческая область, именуемая с древних времен «водоразделом». Там членились водные потоки на северные и южные, стекая в противоположные стороны земного полушария. Здесь образовался своеобразный перевалочный пункт, которым пользовались еще варяги, проникая из одной стороны света в другую. Облюбовали местность и торговцы. Используя преимущества свободного передвижения, расселились евреи. Русско-американский историк, профессор Йельского университета Георгий Вернадский (сын известного русского мыслителя) писал: «Евреям были предоставлены обширные личные, религиозные и экономические права». Всеобщая перепись Российской империи, поведенная в конце XIX столетия, показала, что 53,8 процента жителей Лепельского уезда (основное в междуречье) родным языком считали иудейский. Екатерина Великая ввела для них пояс оседлости, а Сталин рассматривал даже идею перемещения на Дальний Восток, где функционировала специально созданная автономная область.
Известно, что междуречье характеризовалось ожесточенными схватками за передел выгодного географического пространства, превращалось в арену битв. Здесь образовалось легендарное Проклятое Поле, впитавшее боль и страдания аборигенов. Предание гласило: кто с мечом ступит на выстраданную землю, тот славы не сыщет. Стефан Баторий поостерегся туда соваться, обойдя стороной, но в другие времена сталкивались королевские и царские рати. Позже гибли наполеоновские полки, пятились назад кайзеровские войска, отступали польские легионеры.
Сталин в период своего правления обдуманно милитаризировал область, насытил ее армейскими базами и воинскими учреждениями. По обе стороны Уллы, которая вытекала из Лепельского озера и прочерчивала восточное направление, располагались казармы, связанные железнодорожным сообщением и мощеными шоссе. Прикрывали воинский контингент четыре авиационных полка, а в учебных классах обучались минометчики — будущие командиры ракетных дивизионов. Там же находились авиационные бомбы и артиллерийские снаряды. Вместе с продовольственными пайками их насчитывалось около 100 тысяч тонн — 1500 железнодорожных вагонов. При неразумном овладении этим «богатством» вся пороховая смесь могла взлететь на воздух, похоронив предпринятый штурм.
На мой взгляд, Герман Гот рискнул. Самым сложным он считал начальный этап — форсирование Березины, область которой называл «труднопреодолимым препятствием»: «заболоченная местность у реки Березины сильно сужала полосу наступления». Оглядываясь на прошлое, снова задумываешься: почему столь выгодный естественный барьер остался без прикрытия? Даже в период относительной передышки, когда немецкие войска уничтожали горячие котлы под Минском, ничего существенного по укреплению березинского побережья сделано не было. Наоборот, была затеяна чехарда с перетряской командного состава. Начальником штаба Западного фронта назначался тезка генерал-лейтенант Герман Маландин, а членом Военного совета, комиссаром — бывший личный секретарь Сталина Лев Мехлис. Прежний командующий фронтом Дмитрий Павлов временно отстранялся (чуть позже, сразу после захвата Лепеля, он был арестован и доставлен в Москву).
Народная мудрость гласит: «Коней на переправе не меняют». Смена кадров хорошо легла в арийские расчеты, сыграв немцам на руку. И ударила по Красной армии. Маневр наступавших не разгадали. Вот что докладывали красноармейские командиры 1 июля 1941 года: «16.00… По-прежнему противника на нашем направлении не наблюдается». Это один из рапортов из Лепельской группы войск. Как видим, выводы строились на том, что немецкие войска в междуречье не полезут.
Что сделал Гот? Имитируя движение в восточном направлении, к Борисову, он под покровом ночи развернул часть войск на север и занял тогдашний Бегомльский район, где располагались три моста через Березину. Все они открывали путь в междуречье. Самый известный и старый мост был у Березино, на бывшей польской границе. Его пограничники взорвали под носом у врага. Переправу же немцы быстро восстановили, и никто не помешал им это сделать. Мост, возведенный на булыжном минском шоссе перед войной, советские саперы подорвали неудачно. Была разрушена лишь часть, и легкий немецкий транспорт протискивался по уцелевшему помосту.
Мне довелось пару лет назад рассматривать историю третьего моста, который был выстроен также перед войной между двумя другими — березинским и бегомльским. Видимо, предназначался на случай атаки, и дорога вела от Лепеля по захолустной лесистой местности, втайне от сторонних созерцателей. Этот мост оказался в руках гитлеровцев абсолютно целым.
Зона ответственности генерала
Терпиловского
В ночь со 2 на 3 июля немецкие танки переправились на другой берег Березины. Далее была зона ответственности генерал-майора Бориса Терпиловского, призванного организовать выпуск молодых офицеров-минометчиков. 30 июня по прямому указанию из Москвы его назначили начальником Лепельской группы войск. Назначили, а вот дополнительных сил не выделили. Вот из кого состояла «группа войск». Передано делегатом связи 03.07.41: «В районе Лепеля действует Лепельское минометное училище, Виленское пехотное училище, 87 запасной кавалерийский полк, 103 ПТД (37СД), 13 погранотряд». Жидкие силы, очень жидкие. По сути, ядро их составляла необстрелянная молодежь — курсанты. Почему же генерал Терпиловский не принял хотя бы инженерных защитных мер, почему не обезопасил ответственный район, привлекая местное население?
Взглянем на директивы сверху. 28 июня ему, в то время начальнику минометного училища, высылалось «Боевое распоряжение штаба Западного фронта»: «Немедленно приступить к организации обороны». Срочно предписывалось создать в окружности гарнизона противотанковый барьер, а на подступах к переправам, и в первую очередь в дефиле, — создать необходимые препятствия. Однако приказ был не только запоздалым, но и еще к тому же противоречивым. Во втором пункте распоряжения поручалось принять под управление отходящие красноармейские части, а их требовалось пропустить через переправы. Вот и ломай голову, как с этим справиться: и удержать проходы, и обезвредить.
И еще деталь. Важная деталь. В отличие от немцев, у русских не было оперативной радиосвязи. Использовались посыльные — «делегаты». К тому же непонятно, к кому обращалось фронтовое начальство, так как распоряжение адресовалось «начальнику инженерного училища», коим генерал-майор Терпиловский не являлся.
В последний момент ответственность за переправы возложили на специально подготовленную группу. Вот что писал доктор исторических наук, профессор Виктор Анфилов в 1962 году в книге «Начало Великой Отечественной войны»: «По личному указанию Маршала Советского Союза Тимошенко С. К. начальник Главного военно-инженерного управления генерал-майор инженерных войск Котляр Л. З. отправил на западное направление три отряда заграждения… Отряд полковника Овчинникова М. С. с 30 июня устраивал заграждения и минировал мосты на витебско-лепельском направлении… На лепельском направлении действовал также в качестве отряда заграждения 169-й отдельный саперный батальон под командованием майора Афанасьева Л. Н. …Саперы подготовили к подрыву все мосты на реках в районе Лепеля, а на дорогах установили мины. В ночь со 2 на 3 июля, в связи с угрозой захвата мостов танковыми частями противника, все они по приказу генерала Терпиловского были подорваны».
Специально созданная по приказу наркома обороны СССР подрывная группа, видно, по разным причинам не справилась с задачей. Не только березинские переходы оказались открытыми, но и дальнейшие — вблизи Лепеля тоже. Лепельчане вспоминали, что в южной стороне Лепеля, недалеко от Черноручья, долго стояла русская танкетка, экипаж которой был направлен на подрыв моста через Эссу, в район Вил. Однако сделать это не успел — был расстрелян. Предположительно саперы оказались жертвами немецких диверсантов. У них не было опыта работы в условиях внезапности и соответствующей подготовки: «Период нахождения в действующей армии 169-го отдельного саперного батальона отмечен с 02.07.1941 года». Это день, когда возобновился штурм Березины. Естественно, в столь сжатые сроки саперы не могли в полной мере распорядиться возможностями.
После временной передышки
Встретив ожесточенное сопротивление храбрых защитников Полоцка, Гот использовал четырехдневный период, чтобы изучить обходной маршрут и основательно подготовиться к рывку. На основании тщательного изучения обстановки был утвержден дальнейший план действий: «39-й танковый корпус получил задачу: обойдя Березину с севера и повернув на восток, овладеть Витебском…» Далее подытоживал: «…Путем быстрого захвата местности, расположенной между Днепром и Западной Двиной…» Как видим, в районе березинской поймы ему это удалось. За одну ночь немецкие дивизии переправились через болотистую реку, 3 июля утром подошли к Лепелю — сердцу междуреченского анклава. Шокирующим был вывод начальника разведывательного отделения советской 14-й танковой дивизии капитана Шапиро, который по долгу службы следил за обстановкой: «Танки прорвались слева…»
Войска Германа Гота подошли к очередному естественному рубежу — большому Лепельскому озеру, на берегу которого располагался старинный Лепель. Город окружали две полноводные реки: с запада — Эсса, с юга — Улла. Здесь можно было продержаться долго. Однако…
«До Западной Двины никаких частей противника с воздуха не наблюдалось», — записывал Герман Гот во фронтовом дневнике. Группу войск Терпиловского он не рассматривал в качестве серьезного противника, а регулярные войска, занимавшие казармы и базы ранее, покинули их, выдвинувшись на запад. Проштудировал внимательно доступные в электронном приложении сайты Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации. На одном из них выложен документ, словно опровергающий высказанный довод: мол, были там необходимые подразделения. Документ называется «Сведения о численном и боевом составе второго эшелона 37-й стрелковой дивизии по состоянию на 02.07.1941». Что собой представлял второй эшелон? Численность — 5287 человек. Немалая это сила. Отдельные части квартировали на лепельских базах. По воспоминаниям участников событий, костяк дивизии накануне войны продвинулся к границе. Оставленный «второй эшелон» — примерно треть списочного состава. Повторюсь, сила солидная. Однако почему в графах о боеприпасах стоят прочерки? Ведь вооружиться не составляло особого труда — лепельские склады были, что говорится, заполнены под завязку…
Гитлеровцы планировали быстрый захват местности, а советское командование по-прежнему пребывало, думаю, в стадии наступательной эйфории. Лепельский рубеж оставался в руках малочисленной «группы войск Терпиловского». Почему, не укладывается в голове. Может, тактика командования сводилась к «шахматной» комбинации — побольше немецких частей втянуть в «роковой» район, а потом нанести встречный разгромный удар?
Подготовка контрнаступления началась, как ни странно, именно в период временного затишья — после отражения атак у Полоцка и Борисова. Первого июля обнаружились первые признаки концентрации советских войск между Витебском и Оршей. Туда стягивались механизированные силы, оснащенные большим количеством танков и артиллерии. Даже знаменитые «катюши» были посланы, а среди участников операции находился и сын Сталина Яков Джугашвили. Готовился небывалый противотанковый удар. Наверное, по этой причине, как писал в воспоминаниях Гот, «никаких частей противника… не наблюдалось».
Есть свидетельства, что даже та часть войск, что оставалась под Лепелем, получила приказ передислоцироваться (кавалерийский полк и минометное училище). Средством сдерживания противника становились теперь исключительные меры. Директива №16, подписанная новоиспеченным руководством Западного фронта, в частности Мехлисом, предписывала: «В ночь на 05.07.41 г. зажечь леса в районе Лепеля, Глубокого, Докшиц…» Поджечь в надежде, что рванут многочисленные склады с боеприпасами?
С ВИНТОВКОЙ — ПРОТИВ ТАНКА
Фашистское командование рассчитывало на молниеносный захват местности. Не получилось сразу. Даже теми незначительными силами, что были в распоряжении Терпиловского, победное шествие врага было приостановлено. Конкретных документов о деятельности группы пока в архивах не найти — они засекречены, так как на генерал-майора была возложена ответственность за провал контрудара, и он до сих пор не реабилитирован. Как и Павлов после неудачного контрнаступления, он был арестован и приговорен к расстрелу, хотя в дальнейшем расстрел заменили отправкой на фронт.
Мозаичную картину боев дополняют воспоминания отдельных участников событий. Житель Бешенковичского района Михаил Высоцкий, которому с детства запала в душу вся эта история, пытается реконструировать роковой период войны, встречаясь с живыми свидетелями. Он расспросил бывшего курсанта Лепельского минометного училища Павла Гуревича, проживающего ныне в Смоленске. Гуревич вспоминал, что курсанты рыли окопы вокруг учебного заведения в Боровке, за Лепелем. Есть слова того же «делегата связи» от 03.07.41 г.: «Группа подготовила противотанковый район…» Однако ориентация этого района довольно странная. Он указан «северо-восточнее округа Лепель», то есть в месте расположения минометного училища, в Боровке, а основные направления так: южное — в районе деревни Вилы, западное — на окраине райцентра, лишь «прикрывающие».
Не мог столь опытный военный стратег Терпиловский не учитывать последствия. У него была иная миссия? Тот же Гуревич ссылается на слова сослуживца, который под строжайшим секретом поведал ему, что «обороняли они склад, местонахождение которого было военной тайной». Кстати, очень много таинственного и непонятного в истории Боровки. Если анализировать доступные в электронном виде архивные документы, то натыкаешься на необъяснимые странности. Так, в одном из донесений трижды упоминается минометное училище, однако в двух случаях первоначальное слово исправлено и заменено авторучкой на «Лепельское». Трудно разобрать, что там было на самом деле, но, по-моему, просматривается слово «Межицкое». Неужели были два подразделения?
Из этого следует такое умозаключение: группа Терпиловского находилась в двусмысленном положении. С одной стороны, ей надо было сдержать наступательный порыв противника и дать возможность группировке между Западной Двиной и Березиной подготовиться к отпору, а с другой — обезопасить, уничтожить или эвакуировать важное военное снаряжение, что находилось на воинских базах.
Оставленные без поддержки, воины дрались, жертвуя жизнями. По воспоминаниям одного из участников обороны Павла Гуревича, немецкие танки просачивались сквозь ряды защитников, утюжа окопы и траншеи. Курсанты стреляли по броне из винтовок и бросались со связками гранат. Надо отдать должное защитникам: они дрались отчаянно. Не хочу повторяться — у меня об этом рассказано в других произведениях. Приведу только косвенный факт. Герман Гот подошел к Лепелю 3 июля, а междуречье пересек, форсировав Западную Двину, только 6 июля.
Лепельские базы были захвачены, чего и следовало ожидать. Готовя встречный решительный бой, советское командование рассчитывало в скором времени их возвратить. А противник уже угрожал двинским переправам. Гот снова решал дилемму: идти в лоб на механизированные красноармейские корпуса или избрать обходной маневр? Отвлекая частью сил восточную группировку, он основные силы бросил в обход: «39-й танковый корпус получил задачу форсировать реку на участке Витебск — Улла, а затем с ходу, обеспечивая фланг от возможных ударов, выйти в район Велижа и южнее его».
Приходится только сожалеть, что широкомасштабное наступление, в котором использовалось до тысячи советских танков и бронемашин, закончилась печально. Ситуация повторила приграничное сражение — с той лишь разницей, что в июне сгорели наши самолеты, а в июльском сражении — танки. В небе над междуречьем безраздельно господствовала вражеская авиация, а из засад била скорострельная артиллерия, наносившая точные удары по стремившимся вперед стальным махинам. Они вспыхивали от прямых попаданий, так как были сконструированы на бензиновых двигателях.
НЕУСТУПЧИВЫЙ ЗЫГИН
…А защитники древнего Полоцка отважно отбивали массированные атаки противника. Возглавлявший оборону генерал Алексей Зыгин не только успешно отражал атаки на город, но и предпринимал контрмеры. В одном из донесений командира немецкого 57-го танкового корпуса недвусмысленно звучала нота обеспокоенности: «Части, действующие на плацдарме в районе Диены (Дисны, — авт.), отражают ожесточенные атаки противника из района Полоцка».
Весь ужас до конца не продуманных операций высшего военного руководства лег на плечи солдат и офицеров. Таких, как генерал Зыгин. Он не только выстоял под напором железных дивизий вермахта, но и вывел солдат из котла. Полоцк сражался в осаде, когда за ним был уже оставлен и Витебск, а немецкие танки рвались к Смоленску. Зыгин собрал осажденных и повел на восток. Трое суток пробивались, спасая также командование корпуса. 20 июля ночной атакой зыгинцы пробили брешь в немецком заграждении в районе озера Ордово (уже за пределами Беларуси, на границе с Псковской областью) и вышли, наконец, к своим. К сожалению, до Победы Алексей Иванович не дожил. Решительный и храбрый военачальник трагически погиб, подорвавшись на мине, в сентябре 1943 года.
Спрашиваю заведующего Музеем боевой славы национального Полоцкого историко-культурного музея-заповедника Сергея Копыла: «Был ли представлен Алексей Иванович к званию Героя?». «Нет», — отвечает, как и никто из других защитников города. Зыгин был награжден орденом Ленина…
А генерал-полковник Герман Гот за удачно проведенные июльские операции получил Дубовые Листья (№ 25) к Рыцарскому кресту. Интересно, о чем он думал, получая награду, отождествленную с многовековым растением? Не о том ли, чем закончится его эпопея с вторжением в былинный край? В отличие от Батория, он вошел в междуречье, и даже выиграл кровавое сражение. Однако вступил на Проклятое Поле, которое не оставляло никаких шансов на окончательную победу тем, кто его топтал. Обойдя Полоцк, он долго оглядывался на сражающийся город. Ощутил ли неизбежность возмездия, ведь он был в роли врага…
Василий АЗОРОНОК.
P.S. Прошу читателей, кому известны подробности гибели русских саперов у Эссы, сообщить автору.